В этом году, оказывается, славный юбилей - годовщина отмены "второго крепостного права". Странно, что про него - ни звука. А ведь именно 40 лет назад, в 1976 году, Советская власть пошла на неслыханной послабление - раздала паспорта (ну, точнее - начала раздавать) советским колхозникам!! То есть - уравняла в правах, всего-то через 59 лет после революции, жителей сельской местности с горожанами в Стране Советов.
До этого крестьяне в советской стране, хоть и без сталинских зверств, но оставались "прикреплены к земле", были "государственными крестьянами": чтобы взять да уехать из родной деревни/села, им надо было пойти и пасть в ноги председателю сельсовета, чтобы он разрешил им бросить "трудовой фронт" в родном колхозе и убежать куда-то (ай-яй-яй!) за "лучшей долей".
Председатель паспорт мог дать, а мог и заартачиться, тут уж как повезет. Чтобы сделать ситуацию понятнее для современной молодежи, можно провести аналогию советского крестьянина до "воли" с положением русских или украинских девушек в "домах терпимости" где-нибудь в Германии или в Турции: у них тоже, как известно, первым делом отбирали паспорт, и он хранился у "мамки". Без пачпорта и девушка, и колхозник ощущали себя прикованными к "рабочему месту" и понимали, что сбежать не удастся: их поймает любой полицейский/милиционер и посадит в тюрьму за "нарушение паспортного режима" (это такая статья была в советском Уголовном Кодексе).
Так что было чему радоваться. Российских "негров" второй раз в истории освободили! У нас, впрочем, нынче ведь и поводу первой отмены крепостного права царит плюрализм в агитпропе: окологосударственные мудрецы типа выжившего из ума Михалкова любят порассуждать о том, что зря, мол, освобождали, с крепостным-то правом намного лучшЕе.
Мудрецам лучшЕе, конечно. Но я вот, будучи сам из крестьян Тульской губернии, порадуюсь за крестьян. С 40-летием воли, братцы!
Полная паспортизация началась, однако, лишь 1 января 1976 года и закончилась 31 декабря 1981 года. За шесть лет в сельской местности было выдано 50 миллионов паспортов.
! Орфография и стилистика автора сохранены
